Those fabulous places...

После первых своих поездок по городам Европы я стала записывать в нескольких фразах свое первое впечатление от каждого крупного города, в котором провела хотя бы несколько дней, а значит, в какой-то мере смогла с ним познакомиться. Странно, впрочем, читать о первых впечатлениях по прошествии лет, когда некоторые из этих городов стали для меня чуть ли не родными. 

Вена:

Одно из любимых моих мест, город, для меня особенный. В числе прочего и потому что Вена стала первых иностранным городом, который я посетила. В то время это было соприкосновение с совершенно чужой, незнакомой жизнью.

Я написала тогда: город легкий, воздушный, цветочно-кружевной. Бабочки, экзотические растения, светлые здания – Бельведер, Хофбург, Сецессион со своим мелкорезным куполом, изящный белоснежный Моцарт. Самое яркое впечатление – белизна и обилие цветов, чуть ли не как часть архитектурного декора.

Хельсинки:

Честно говоря, я не разглядела в Хельсинки чего-то, присущего именно этому городу. Самым ярким впечатлением была Темппелиукио, особенно – солнечный свет, веером падающий на стену сквозь ребра медной крыши.

Стокгольм:

Каменный, тяжеловесный, приземленный. Суровый северный порт, выросший на мощных диких скалах, много воды и ветра. Архитектура простая, без витиеватостей, жесткая, тяжелая, крупная.

Париж:

Много народу на улицах, кипучая жизнь, особенно вечером. Люди толпятся на набережных Сены, дома подсвечены, Силуэт Тур д’Эффель, нарисованный на черном небе мигающими огоньками, витрины и бесконечные кафе. Много сияния и веселья. Опера, медленно въезжающая в окно автобуса, заполняющая все пространство, громадная, глаз не хватает, чтобы оглядеть ее доверху. Белая пена Сакр-Кёр, Христос, раскрывающий верующим сердце – пожалуй, самое яркое и положительное впечатление. Хотя, в целом, Париж – не мой город.

Лондон:

  

Спокойный, строгий… и непредсказуемый. Невозможные сочетания современной и старинной архитектуры, впечатления полного отсутствия планирования, разве что в эпоху регентства (нэшевский ансамбли). Безумный транспорт – даблдекеры, носящиеся с невозможной скоростью, кренящиеся под страшным углом на узких поворотах и резко тормозящие, страшенные железные воротца в метро, с угрожающим лязгом захлопывающиеся перед носом. И каждый день все меняется: часть линий метро не работает, часть улиц перекрыта, постоянно ощущаешь себя… как в Хогвартсе, с его живыми лестницами.

 Национальная приверженность зелени: хотя бы где-нибудь на внутреннем дворике, но полноценный садик, а не просто ящик цветов. Нижние этажи расположены ниже уровня улиц, и оттуда торчат какие-то деревья в кадках. Огромные парки со всякой живностью. Лондон спокоен и близок к природе. И еще – это город театров. В центре театры попадаются на каждом углу, и повсюду круглый год идут мюзиклы, их реклам больше, чем каких-либо других.

Мюнхен:

Показался мне маленьким после Лондона и Парижа. Компактный и очень-очень уютный. Бавария вообще поразила при внешней темно-кирпичной тяжести озорной рококошной легкостью интерьеров церквей, фантастическими росписями. Уютные пивные, очень много велосипедов, часов и львов. Но основное впечатление – спокойствие, размеренность, уют.

С Мюнхеном у меня связаны особенно теплые воспоминания, и ни в одном другом месте у меня не возникало такого радостного ощущения при втором приезде – как будто после долгого отсутствия я вернулась домой. Очень люблю этот город, с первого взгляда и, наверно, навсегда.

Прага:

Невероятно красива. Первое, что приходит в голову, она именно красива, с ее изящным изгибом реки и мостами, с ее высоченными крутыми холмами, обилием модерна и узкими средневековыми улочками в центре, в которых нереально не заблудиться. Дух времени и романтики, бесконечно радующий сердце историка. Безумное количество туристов и сувенирных лавок, сверкающих стеклом и ювелирными украшениями, и очень много музыки. Рекламы симфонических концертов, концерты в парках, в старинных монастырях, на улицах везде раздают афишки вместо приглашений в магазины, как у нас.

По прошествии времени могу сказать, что Прага, совершенно очаровав меня поначалу, потом несколько разочаровала. Ее сильно подпортило вступление в Евросоюз – то, что прежде было искусством и традициями, превратилось в сплошную погоню за доходом.

Берлин:

Трудно сказать что-то определенное. Может быть, там я была слишком мало, но у меня даже не осталось какого-то определенного впечатления. Что-то искусственное. Может быть, потому что после войны там не осталось ничего, кроме пустых коробок с дырами, и город не сколько восстановили, сколько отстроили заново?

Самым ярким впечатлением для меня стал Театр дес Вестенс с его красивыми, просторными фойе. Там есть где погулять, в отличие от многих других европейских мюзикловых театров, обескураживающих питерского жителя скромностью обстановки и теснотой.

Гамбург:

Там я была один раз, всего три дня, и меня очень тянет обратно – как будто этот город остался некой неразрешенной загадкой. Он, и правда, очень необычен, город старинный, где трудно найти средневековые сооружения, город деловой, торговый, не королевский, где нет роскошных дворцов и буйной лепнины, типично немецкая темно-кирпичная добротная архитектура. Город не сказать чтобы красивый, но – интересный и интригующий, где много воды, где главным сувенирным символом является череп и кости, и стоит памятнику средневековому пирату Штёртебекеру. Мощный порт, встречающий приезжих суровым взглядом гигантского каменного Бисмарка, где в театр в гавани отвозит зрителей специальный кораблик, а на берегу поджидают очаровательнейшие парки, где на каждом повороте тропинки ждет какой-нибудь сюрприз, и долгая дорога по берегам спокойного Альстера в белых лепестках яхт.

Будапешт:

По архитектурному облику – город безумно амбициозный, имперский, величественный и полный сознания собственной значимости и красоты. В 1896 году они так качественно отметили тысячелетие нации, что практически отстроили к этой дате весь город заново – почти все наиболее эффектные его здания, не говоря уже о мостах и старейшем в мире электрической линии метро. Вот только стоит чуть отойти от туристических или правительственных мест – и ты оказываешься среди таких же красивых, но обшарпанных домов. Примерно, как и у нас, но в еще большей степени. Зато на редкость любезные и приветливые жители – нигде больше я не встречала такого дружелюбия и готовности пойти навстречу.

Брно:

Типичный, я бы сказала, средневековый европейский город (если говорить о его исторической части): холмистый ландшафт, запутанные, круто изломанные улочки, красивая ратуша, на которую постоянно натыкаешься то с одной, то с другой стороны, симпатичный небольшой собор, крепость с Шпильбург с могилой итальянских карбонариев (вот же занесло их!), все такое компактное, что, ориентируясь по карте, сам не замечаешь, как пролетаешь мимо всех достопримечательностей, и осознаешь, что карту лучше убрать и ориентироваться на глаз – тем более что все насквозь видно.

Зальцбург:

Вот тут сложно сформулировать впечатление. Город необычный, стиснутый в Альпах, куда ни кинешь взгляд, наткнешься на очередную вершину на горизонте. Скальные стены, вырубленные в толще горы лестницы, улицы, ворота. Трепетное хранение традиций. Интересный город. 

Лаппеенранта:

Странное место, почти трогательное. Помимо крепости с земляными укреплениями, достопримечательности города: скромненький деревянный домик – ратуша, школа, водокачка. Зато это ближайший город к границе, а потому – второй по посещаемости туристами город Финляндии – в основном, туристами из Питера. Зато в крутизне мощеных дорог и приземистых темных зданиях крепости есть некий собственный характер. А по крутым склонам с натугой карабкается прелестный уличный экскурсионный «паровозик», который одновременно является общественным транспортом и вроде подрабатывает как такси. Вот только амортизация у него отсутствует напрочь…

Хамм:

Этот небольшой вестфальский город еще в Средние века имел значение транспортного узла, таковым он является и сейчас. Был практически уничтожен подчистую еще в Тридцатилетнюю войну, что не развалили тогда докончили союзники во Вторую мировую. Один из городов Рура – важной промышленной области в Западной Германии, самым эффектным зданием которого является вокзал. Альфред-Фишер-Халле – концерт-конференц-и на все прочие случаи жизни – зал – мрачная темная коробка с гордой надписью над входом «УГОЛЬ – ЭТО ХЛЕБ». Город, где никогда не видели туристов: когда я достала фотоаппарат, люди вокруг остановились и стали смотреть, что дальше будет… 

Что любопытно, кстати – Рур в наше время имеет значение не только для угольно-металлургическо промышленности, но и для немецкоязычного мюзиклового театра.

В Хамме вырос Уве Крёгер, суперзвезда оного театра, в Эссене родился Томас Борхерт, находится перестроенный из бывшего завода театр «Колоссеум», где состоялась первая немецкоязычная постановка легендарной «Элизабет», там же базируется замечательный магазин, специализирующийся на мюзиклах, sound-of-music, где можно найти записи и Австралии, и из Японии, в том числе раритеты. А в Оберхаузене постоянно осуществляются крупные постановки и концерты отдельных исполнителей.

ДАР СКРИПАЧА - три фантазии на тему "Призрака Оперы"

Это издание было осуществлено при поддержке сайта ПРИЗРАК ОПЕРЫ - ВСЕ О ЛЕГЕНДЕ  и "Нашего Призрачного Форума" - сообщества поклонников героя знаменитого романа Гастона Леру, и я не перестану благодарить всех участников проекта за эту возможность и за их неоценимую помощь в работе над публикацией. 



Сто лет миновало с тех пор, как французский писатель Гастон Леру опубликовал свой знаменитый роман "Призрак Оперы", немало интерпретаций трагичной истории композитора, скрывавшего лицо под маской, было создано за это время - в кино, в театре, в музыке и литературе. И по сей день как известные писатели, так и начинающие авторы то и дело обращаются к образу отчаянного авантюриста и непризнанного гения, ища ответа на вопросы, которые ставит перед нами жизнь в любые времена и в любой среде. 


В этой книге читатель найдет три авантюрно-приключенческих повести, три увлекательных путешествия. Вы побываете в таинственных лесах Индии середины XIX века, где на территориях, захваченных подданными всемогущей Британской империи, скрываются убийцы из полулегендарной секты тугов. Погостите в Баварских Альпах эпохи короля Людвига II, мецената и романтика, строителя сказочных замков. Заглянете в мрачные подземелья под Парижской оперой - жилище загадочного Призрака. 

Книгу можно приобрести в интернет-магазинах OZON, SPRINTER.RU, MY-SHOP.RU, BIBLION.RU, БИЗНЕС-ПРЕССА (СПб), BOOKS.RU, ODISSEY (Киев)
а также, на сайте ПРИЗРАК ОПЕРЫ - все о легенде

на сайте по ссылке КУПИТЬ КНИГИ указан полный список инет-магазинов

Edelweiß, Edelweiß, sei der Heimat ein Segen

Edelweiß, Edelweiß,

Bless my Homeland Forever!

Кто не знает эту мелодию? С легкой руки Роджерса и Хаммерстайна в глазах всего мира она стала чуть ли не национальным гимном Австрии – в глазах всего мира, но не самой Австрии. Суперзвезда немецкоязычного мюзикла Уве Крёгер, для которого Австрия стала второй родиной, в этом году услышал ее впервые – в Сингапурском баре – и удивился: с чего бы кому-то петь про эдельвейс по-английски?

С чего бы – Уве скоро узнал, когда ему позвонил режиссер Андреас Герген (режиссер грацевского «Дракулы») и предложил роль барона фон Траппа в «Звуках музыки», первом в истории мюзикле, поставленном в Зальцбурге – городе Моцарта и… «Звуков музыки».

Слоган этой постановки – Ein Musical kehrt heim, Мюзикл возвращается домой. Правда, Зальцбург фактически никогда не был его домом – в южной части города, в районе Айген жила действительно существовавшая «поющая» семья фон Трапп, Георг, Мария – бывшая учительница одной из его дочерей, и многочисленные дети. 12 лет счастливого брака, потеря средств и необходимость зарабатывать на жизнь выступлениями, а после Аншлюса – бегство в Италию, и, в конце концов, – в Америку. После смерти мужа, в конце сороковых годов баронесса опубликовала книгу «Из монастыря к мировому успеху», которая послужила основой для немецкого фильма, а затем и для мюзикла, действительно прославившего семью фон Трапп на весь мир – кроме родного города, где на улицах Альтштадта в туристический сезон звуки «Эдельвайсса» доносятся из всех сувенирных магазинов, и увлеченные фанаты останавливаются в поисках «атмосферы» на вилле Трапп, которой владеют потомки Георга и Марии. Впрочем, когда в середине XIX века на одной из центральных площадей устанавливали первый памятник Моцарту, жители Зальцбурга тоже спрашивали, кто это такой? ;)

И вот, 23 октября состоялась премьера этого мюзикла – в стране, где его до сих пор не принимали, и из-за «нацистской» линии и оттого что считали кичем;  в городе, знаменитом фестивалями классической музыки, где никогда не ставились мюзиклы. Многие сомневались, нужен ли Зальцбургу такой проект. Режиссеры еще усилили ту самую линию, подчеркивая, что настало время обернуться назад и посмотреть в глаза прошлому.

***


Из интервью с Уве: «Для меня решающий момент в этой истории то, как здесь представлена тема родины и любви к родине. Для нас, немецкоговорящих, часто  становится проблемой говорить на эти темы здраво и уверенно, не дискриминируя других. Многие люди все еще вынуждены покидать родину. Не только из-за цвета кожи или религии, но и по политическим мотивам. Поэтому я считаю, что это очень актуальная история, которая заслуживает того, чтобы ее рассказывали».

«Я думаю, он (фильм) ближе к оригиналу, чем хотелось бы многим австрийцам. Конечно, это кичово, когда женщина поет об аромате горных лугов. Но если прочитать книгу Марии фон Трапп, там все это есть. И эта религиозность. И когда человек так воспринимает сюжет, все уже идет хорошо. Поэтому я нахожу, что пьеса как раз очень аутентична».

Во время репетиций артисты для полного восприятия жили на вилле Трапп. Уве, естественно достались апартаменты барона.

«Сегодня утром я стоял на террасе, прихлебывая кофе, смотрел на горы и думал, как здесь все-таки красиво. Тут сразу понимаешь, как больно ему было покидать родину».

Партнершей Уве по мюзиклу стала Вицке фан Тонгерен, так что давняя «семейная пара» снова встретилась на сцене в том же качестве. 

Так или иначе, мюзикл оказался более чем успешен. Об этом говорит и то, что к изначальному плану в 28 представлений то и дело прибавляются дополнительные – предложение не удовлетворяет спрос, билеты активно раскупаются. 

***


Не скажу, что я фанатка «Звуков музыки», однако хорошо знаю фильм, и новую роль любимого артиста пропустить никак было нельзя, тем более – такую роль! Весной, когда внезапно и неожиданно для всех был объявлен результат кастинга, я пришла в бурный восторг – и оттого что Уве вообще снова играет в мюзикле, пусть даже каких-то 28 спектаклей за 8 месяцев, и оттого что роль несгибаемого капитана, на мой взгляд, для него – самое то.  С удовольствием представляя себе Уве в морском мундире или трахте, я рванула к телефону заказывать билет – надиктовывать по-немецки русский адрес... Разговорной практики было – хоть  отбавляй. 

В день спектакля я прошлась до виллы Трапп (глухой забор и табличка: частная территория, только для гостей виллы). Все равно был интересный опыт – тем же путем (ну, может быть, по другому берегу Зальцаха) должна была идти Мария из монастыря Ноннберг на новообретенное место работы.

Но наконец - вечер и третье по счету представление «Звуков музыки» в Зальцбургском Ландестеатре.  

 

Кстати, первый театр на этом месте построил не кто иной как небезызвестный любителям и Моцарта, и немецкоязычного мюзикла князь-архиепископ Иеронимус граф Коллоредо ;)

В общем, все интересное взаимосвязано. 

Театр маленький, но очень приятный, больше всего мне понравились фонарики в ложах. 

Что еще любопытно, среди публики было довольно много народу в трахте – баварских национальных костюмах. Дирндль – короткая блузка, лиф на шнуровке и юбка любой длины с цветным фартуком – очевидно является для местных жителей парадным костюмом, в котором можно пойти в театр или на вечеринку. То же самое, естественно, носили и артисты на сцене.

Режиссерская работа, сет, костюмы – все было прекрасно, с подчеркнутой в пику фильму «аутентичностью». Сет скромный, но стильный. Крутящаяся декорация, изображающая фасад и интерьер виллы – соответствующие реальным, силуэт Зальцбургского Альтштадта, горный силуэт на заднем плане, клуастр монастыря, превращаемый парой могилок в склеп, вот и все. А, ну и холм, конечно, на котором поет Мария заглавную тему.

Сейчас, смакуя послевкусие, я понимаю, что постановка действительно хорошая, но по ходу дела я, естественно, постоянно отмечала выпущенные моменты из фильма (понятный лимит времени), и многих было жалко. И концовка еще меня расстроила – убили лишний выход капитана, от роли которого и так остались один «Эдельвайсс» (в фильме эта песня звучит дважды) да несколько строк в отдельно взятых песнях.

Критики  писали, что Крёгер выглядит бледно на фоне Вицке и детей, но я сразу подумала, что там просто слишком много и Вицке, и детей. Вицке, конечно, была на высоте – ну что ж, это был ее спектакль, она мощно пела, танцевала, лучилась обаянием, прекрасно справилась с ролью. Дети…  Я не отношусь к тем, кто приходит в умиление уже оттого, что дети правильно произносят свои тексты и справляются с хореографией. Для того с ними и работают. В общем, дети как дети. Самой яркой была самая мелкая девчонка, ее и эксплуатировали во всю.

От старшей дочери Лизль (Ханна Кастнер) я не в восторге. Девушка очаровательная, если б не была брюнеткой, то с ее прямым носиком, крутыми щечками и улыбкой с ямочками, ее вполне можно было бы представить как дочку Крёгера, проблема в том, что ямочки свои она демонстрировала постоянно. Как бы мило она ни улыбалась, от актрисы все-таки хотелось бы более разнообразной мимики. Впрочем, на следующий день я видела ее у вокзала Зальцбурга – она ждала с чемоданом и тоже все время очаровательно улыбалась. Пока я соображала, обратиться или нет (было не очень удобно, так как я не знала, как ее зовут, и не была уверена на 120 %, что это она), к ней подошла Вицке, волоча за собой чемодан, и обе скрылись в здании вокзала. 

Рольф был какой-то неприятный – внешне, и голосом тоже. Остальные все хороши, все на своих местах, особенно зажигали монашки...

***

Итак, главный герой. Славный герр капитэн, под которого подстраивался весь мой рабочий график на этот год. Сюрпризов не было. Я ждала бури эмоций, пронзительных сцен, я ждала вышибающего слезу «Эдельвайсса» - все это там было. Уве, как всегда, верен себе, и, что бы ни писали критики, из своей куцей роли он выжал все, что можно. Конечно, после Пламмера мне не хватало сдержанности, насмешки, английского юмора. Но, с другой стороны, Пламмер – это то, как видят герра капитэна американцы, как видим его мы. В конце концов Герген работал с Крёгером раньше, а значит, он знал, что получит и что хочет получить – бешеный немецкий темперамент, гипертрофированные чувства, ярость до хрипа, боль до слез. Трогательную растерянность – пока при нем не скажут «фас», то есть «хайль», после чего следует львиный рык и слюни летят на метры. 

Как всегда, сильная сторона Крёгера – потрясающая мимика. Только в те полторы секунды, пока Мария возвращала барону свисток, выражение его лица сменилось несколько раз, и в одном дерганье ртом было все – и сомнение, продержится ли она тут хоть пару дней, и невольное уважение – однако, характер.  У Крёгера специфический подход к ролям, но это все-таки мастер.

Вернувшись из отлучки домой и обнаружив, что вся его военная система полетела к черту («Я правильно понимаю, что МОИ дети ходили по Зальцбургу, одетыми в костюмы из старых занавесок?» «Ну, люди смеялись, глядя на них – наверно, им нравилось!»), барон готовится вышвырнуть гувернантку прочь, но из дома доносится стройное пение.

«Что это? КТО это?» «Ваши дети» «Мои дети? Мои дети поют?» - слезы в огромных глазах. Дети выходят из дома, барон идет к ним, вступает…

Herrgott, как он звучал…  Для тех, кто следит за карьерой Крёгера, не секрет, что вот уже несколько лет у него проблемы с голосом. У меня создалось впечатление, что в этот раз он впервые пел осторожно, сознательно старался не сорваться – в последнее время самоуверенность его не раз подводила. Ему тяжело даются высокие и долгие ноты, однако все остальное время голос звучит ровно и мощно – в конце концов, это все тот же голос. С возрастом он стал темнее и глубже, и это особенно заметно на фоне женско-детских голосов. Собственно, кроме него, поющих мужчин там было всего двое – Рольф, голос которого мне был неприятен, и Макс – оперный певец, его техника пения была здесь несколько не к месту. А под нежный детский хор Уве звучал так сочно, тепло, роскошно… Жаль, что его партия оказалась такой исчезающе крохотной.

Понравилось мне, как подали в этой версии уход Эльзы. Если в фильме она вернула фон Траппу слово, поняв, что он любит Марию – мне уже в юности этот момент представлялся до невозможности пафосным, то здесь причины у нее были совершенно другие. Здесь был дополнительный номер (в фильме такого не было, не знаю, как в других сценических версиях), в котором Эльза и Макс учат Георга жизни и объясняют ему, что нельзя быть идеалистом, скоро Аншлюс, и с этим придется жить. Во весь задник видеозапись – крупным планом лицо Гитлера. Георг приходит в ужас, потом в дикую ярость. Эльза явно понимает, что с настолько упертым и негибким мужем в нынешней политической ситуации будет нелегко – и надо ли ей это счастье с довеском в семь детей? Приход Марии успокаивает ее совесть – будет кому с ним нянчиться. Эльза может спокойно уйти, а Марии приходится срочно повзрослеть, когда у нее на шее оказывается весь этот детский сад во главе с самим Георгом.

В сцене «в саду» Георг и Мария мило щебечут, говорят о ее детстве, и Георг поминает какой-то детский поцелуй на праздник(не уловила, о чем речь, отвлеклась). Мария не против. Крёгер дорвался – через полминуты поцелуя зал начал ржать.

Особенно мне понравилось, как была решена сцена концерта. Едва вернувшись из свадебного путешествия, Георг получает телеграмму – Райх призывает его на службу. Георг решает удирать из Австрии, но пока семья фон Трапп собирает вещи и собирается с духом, в дом приходит нацистское начальство, и Георг и Мария, чтобы выиграть время, говорят, что выступают всем семейством на фестивале. «Ну-ну, - самый вредный нацист, который Георга слишком хорошо знает и не доверяет ему, садится в кресло. – Петь будете? Ну так пойте, что вы там петь собираетесь». Георг теряется, но Мария командует детям, они поют «До-ре-ми», Георг не сразу соображает, где ему вступать. Потом все семейство выходит на авансцену, дом исчезает, за спиной у них опускается задник со свастикой, и они продолжают петь перед залом, как будто мы – тогдашняя публика. «Нацисты» сидят в ложе, сбоку сцены стоят двое боевиков – конвой, который должен препроводить Георга на место службы. Когда заканчивается очередной номер, пускают аплодисменты в записи, публика быстро соображает, что от нее требуется, и принимается хлопать. Макс объявляет в микрофон: «Приз лучшим исполнителям Остмарка!» Из зала, прямо за спиной, доносится выкрик: «Это называется АВСТРИЯ!» Боевики бросаются вперед, напряженно оглядывают зал – выискивают смутьяна. Полный натурализм. И «Эдельвайсс» - то, чего я больше всего ждала. Уве не подвел. В тот момент, когда у Георга перехватывает горло, и он не может продолжать петь, я поняла, что сижу, вытянувшись вперед и до хруста сжимаю зубы – такое полное погружение в действо на сцене у меня было только в финальной сцене Призрака с Карпентером.

А вот концовка несколько разочаровала. Когда Рольф замечает семью фон Трапп в склепе и наставляет на барона пистолет, тот снова благополучно теряется, но его загораживает Лизль, Рольф не может стрелять в любимую девушку и кричит своим, что здесь никого нет, а потом стоит на переднем плане и рыдает, пока барон решает вести своих пешком через горы – «Это МОИ горы, я знаю их, как никто». В фильме барон, идя на мальчишку безоружным, просто задавил его авторитетом, и в это время остальные выбрались из склепа и погрузились в машину. И Рольф прикрывать их не стал – имелось в виду, что если уж фашист, то ничего хорошего в нем быть не может. 

На поклонах Уве хотел сказать небольшую речь о мюзикле, но аплодисменты не стихали, так что пришлось воспользоваться капитанским свистком. Правда, не подействовало – и Уве еще долго показывал жестами, что это он не шутки ради свистит, а чтоб было тихо. Потом весь каст еще исполнил da capo несколько песен на английском. 




***

У стейдж-дор нас собралось с десяток человек. Было зверски холодно – в горах дикие перепады температур.  Прождали мы полчаса, заледенели вконец, когда один добрый человек из театра, куривший у двери и с жалостью на нас посматривавший, вдруг спросил: «А вы что, кого-то ждете?» «Ну Крёгера». «Так он в кантине. Там открыто. Хотите – заходите». Я и пошла. Остальные робко потянулись следом, в результате мы ждали в коридоре, а тот человек сходил за Крёгером и Вицке, так что получилось как раз очень удобно – можно было поговорить в тепле, без спешки. Уве с гордостью собой и хорошим произношением сказал мне по-русски «Спасибо!»

Жаль, что спектакли идут не каждый день, я бы с удовольствием сходила сразу же еще раз, тем более теперь уже можно было бы сосредоточиться на деталях. Но – увы – с этим придется подождать. А пока только и крутится в голове:

Edelweiß, Edelweiß,

sei der Heimat ein Segen…